>>154- Хочу картинки смотреть! - кричал Петя.
- А я хочу буквы читать! - кричала Катя.
Катя была старше и уже умела читать, а Петя еще нет.
- Ты противный! - кричала Катя.
- Сама противная! - отвечал Петя и лез драться. А Катя залезала от Пети на шкаф. Оттуда
она дразнилась и бросалась чем попало. Перевернув комнату вверх дном, брат и сестра бежали
на кухню, начинали отнимать друг у друга телефон, который там стоял.
- Сейчас позвоню в редакцию журнала, - кричала Катя, - скажу, чтоб картинок твоих
совсем не печатали, только буквы.
- А я скажу: только картинки! - кричал Петя и замахивался на Катю телефонной трубкой.
* * *
Но удар не состоялся. Их взгляды встретились в раскаленном воздухе кухни. Злость в глазах Пети сменилась чем-то другим – темным, жадным, первобытным. Ее испуг, такой детский и наивный секунду назад, уступил место дерзкому, наглому вызову. Она облизнула пересохшие губы, и ее взгляд упал ниже его пояса.
Петя рванул ее на себя с такой силой, что телефонная трубка выпала из его руки и повисла на витом шнуре. Их тела столкнулись. Твердая грудь Пети вжалась в сиськи Кати, вызывающе торчащие под тонкой футболкой без лифчика. Он почувствовал, как ее соски мгновенно затвердели. Его рука, вместо того чтобы ударить, властно сжала ее задницу – круглую, тугую, идеальную.
- Сука, - выдохнул он, но это было уже не оскорбление. Это была констатация факта, признание ее власти над ним в этот момент.
Его губы впились в ее – грубо, требовательно, наказывая за дерзость. Катя ответила с той же яростью, кусая его нижнюю губу до крови, впуская язык ему в рот. Ее руки запутались в его волосах, дергая, притягивая его ближе.
Он оторвался от ее рта, тяжело дыша, и посмотрел вниз, на болтающуюся телефонную трубку. Дьявольская ухмылка тронула его губы. Он перехватил трубку, холодный пластик приятно лег в ладонь.
- Хочешь позвонить? - прохрипел он. - Сейчас я тебе устрою связь.
Одним движением он развернул ее и толкнул на кухонный стол, сметя с него крошки и забытую чашку. Сорвал с нее короткие джинсовые шорты вместе с крошечными кружевными трусиками. Ее задница и стройные ноги оказались выставлены напоказ. Она уперлась руками в столешницу, выгибая спину. Ее пизда, уже мокрая и припухшая от возбуждения, оказалась прямо перед его глазами.
- Ах ты ж блядь какая, - прошептал он, любуясь картиной.
Он не спешил. Провел холодным, гладким пластиком трубки по ее напряженным ягодицам, по внутренней стороне бедер, заставляя ее дрожать от предвкушения. Катя тяжело дышала, ее стон смешивался со скрипом стола. Наконец, он прикоснулся тяжелым концом трубки, из которого обычно доносился голос, к ее клитору.
Катя выгнулась дугой и закричала. Это был не крик боли, а вопль чистого, незамутненного шока и удовольствия. Холодный, твердый предмет на самом чувствительном месте сводил ее с ума.
- Да... да, блядь... - шептала она, извиваясь под его рукой.
Он чуть надавил и вставил закругленный конец трубки ей внутрь. Неглубоко, но плотно. Она была такой влажной, что трубка вошла легко, раздвинув ее горячую плоть. И он начал двигать ей, вращать, то вынимая почти полностью, то толкая обратно. Катя обезумела. Она уже ничего не соображала, превратившись в сплошной комок желания.
- Еще, еще, твою мать! Еби меня этой херней, еби! - кричала она, впиваясь ногтями в дерево столешницы. - Я хочу... я так хочу, сука... мне нужен твой хуй, но сначала это... да-а-а!
Ее тело заходило ходуном. Каждый толчок трубкой отдавался разрядом тока по всему телу. Она чувствовала себя грязной, похотливой шлюхой, которую имеют первым, что попалось под руку, и это было самое возбуждающее чувство в ее жизни. Ее стоны становились все громче и отчаяннее. Она была на грани.
- Кончай, сучка, кончай для меня! - рычал Петя ей в ухо, продолжая яростно двигать трубкой в ее пизде.
И она кончила. С протяжным стоном, ее тело содрогнулось в мощнейшем оргазме, заливая трубку и его руку своим соком. Она обмякла, тяжело дыша, ее лоб прижался к прохладной поверхности стола.
Но он не дал ей опомниться. Вытащил скользкую трубку, бросил ее на пол. Расстегнул ширинку, вывалил свой твердый, внушительный член, блестящий от смазки. Он схватил ее за бедра и, не размениваясь на прелюдии, ворвался в ее все еще сокращающуюся, разгоряченную плоть до самого основания. Грубо, до боли, до сладкого разрыва.
Катя снова закричала, но на этот раз от ощущения невероятной наполненности. Он начал двигаться в ней, как поршень – резко, быстро, глубоко. Каждый толчок вбивал ее в стол, а она лишь подавалась навстречу, выстанывая его имя и бессвязные ругательства. Он трахал ее, как будто хотел выбить из нее всю дурь и всю ту страсть, что кипела в них обоих. Шлепки их тел эхом отдавались по маленькой кухне, смешиваясь с ее похотливыми стонами и его низким рыком. Он кончил через несколько минут, изливаясь глубоко в нее, и рухнул сверху, придавив своим весом.
Они лежали так несколько мгновений в полном хаосе, тяжело дыша. На полу, в луже пролитого чая, валялась телефонная трубка, все еще соединенная с аппаратом витым проводом, как молчаливый свидетель их внезапной и дикой страсти.